Певица Лолита: «Хочу сказать всем женщинам Беларуси: не смейте ругать белорусских мужчин!»

Совсем скоро, 25 февраля, в Минск с большой сольной программой приезжает Лолита. Певица, чье творчество и сценические образы надолго запоминаются и никого не оставляют равнодушным. Артистка, которая всегда честна со зрителем, и, может быть, именно поэтому она так востребована и любима!

В преддверии встречи певицы с белорусами в концертном зале Дворца Республики, мы откровенно поговорили с Лолитой о любви и разводах, о канонах красоты и пластической хирургии, о ее пятом муже из Беларуси и многом-многом другом.

— Среди наших читательниц много молодых девушек от 18 до 35 лет. А вы, Лолита, какой помните себя в этом возрасте?

— Совершенно наивной, безбашенной и всему удивляющейся. И приблизительно такой я была где-то до 39 лет. Но в этом есть огромный плюс: мне кажется, я потому моложе своих лет и выгляжу, что в 40 лет впервые брови подщипала и многое другое сделала в первый раз приблизительно к сорока. И ничуть об этом не жалею.

— Вы действительно очень хорошо выглядите. Как вам это удается? Это большой труд и самодисциплина либо что-то еще?

— Вы знаете, за этим стоит хорошая генетика, которая у меня идет по всем женским линиям. Мне повезло. В принципе, при том образе жизни, который я веду, я должна быть сморщенной старушенцией, и никак иначе. Я курильщик, я могу себе позволить виски с колой, я неправильно питаюсь с точки зрения всех норм. У меня нет такого, чтобы сначала стакан воды, потом углеводы, потом кашка и обезжиренный йогурт… Ничего подобного я не соблюдаю.

Там, где по возрасту уже положено, я прибегаю к услугам своего любимого близкого друга Андрея Искорнева, замечательного пластического хирурга. Семь лет назад он подправил мне веки, сделал их похожими на то, как они выглядели на моих фотографиях после выпуска в школе. Сейчас вот сделал подтяжку лица. Это необходимые косметологические процедуры в этом возрасте, они помогают держать лицо в форме. Я бы, может, всего этого и не делала бы, если бы у меня была другая профессия. Мне бы хватало генетики.

Но поскольку каждый день — макияж, считайте — тонны химии, плюс вокал, который растягивает мышцы подбородка, шеи… Так что это необходимые вещи, которые не связаны ни с присутствием в моей жизни молодого мужа, ни с моим желанием омолаживаться. Это связано больше с работой операторов: им должно быть удобно меня снимать, а я не должна отвлекаться на то, чтобы говорить им: «Ой, не снимайте мой профиль, у меня там провисла мышца!». Поэтому я всё это делаю исключительно ради работы и во имя работы. В жизни я не пользуюсь никакой косметикой, даже если иду на какой-нибудь званый вечер.

— А что вы думаете о нынешних канонах красоты и какие бы вы установили сами, будь на то ваша воля?

— В эпоху Рубенса женщины с целлюлитом имели место и радовали глаз, худые считались больными и не пригодными ни для чего, даже для рождения детей. Потом, когда мода поменялась, замечательные манекенщицы типа Твигги появились, стали популярны женщины, очень мало весящие… Поскольку я сама до 45 лет была в весе 56 кг, могу сказать, что замечательное счастье — попробовать и то, и то. И себя раздавшуюся, и себя в так называемом модельном весе.

В последнем было очень много преимуществ для фотографий, для съемок, и очень мало — для моей работы. Потому что выносливость меньше, вокал слабее. Все-таки не зря Мария Каллас, которая похудела, перестала петь. Среди оперных певиц очень худых не найдешь. Все-таки какой-то вес в моей профессии должен присутствовать. А вообще, если работаешь хорошо, то зрителю плевать, в каком ты весе. Он тебя видит красивой, если ты красиво работаешь, отдаёшься своему делу. Ты для зрителя ужасен, когда бездарен, даже если у тебя ноги от ушей.

— Не могу у вас как у одной из самых смелых, дерзких и эпатажных артисток не спросить, часто ли вам говорят в шоу-бизнесе и в семье: «Лолита, притормози, это уже перегиб!»? И как вы на это реагируете?

— Во-первых, я бы убрала отсюда слово «эпатажная». Дело в том, что люди, выходящие на сцену, не занимаются эпатажем. Есть актерская профессия, у меня есть красный диплом режиссера. Во время обучения мне часто встречалась знаменитая фраза Станиславского о «предлагаемых обстоятельствах»: учитывая эти «предлагаемые обстоятельства», актеры и создают образы, которые более вычурны, чем люди. Это закон сцены. На сцене всё выпукло. Поэтому я занимаюсь актёрской профессией, а эпатаж — это, наверное, больше о людях, которые занимаются перфомансом.

«Притормозить» меня никто не просит. Потому что рядом со мной находятся умные люди. Я терпеть не могу необразованных, неразвитых личностей. Развитые люди понимают суть моей профессии, а я понимаю суть их профессий. Поэтому подобных замечаний в моём окружении нет.

— Исходя из своего личного опыта: что самое главное вы поняли о мужчинах?

— Что, в принципе, они все одинаковы. Но в хорошем смысле! В том, что до конца своей жизни все они предпочитают быть детьми. Ищут в женщине заботу и поддержку. Что-то здесь действительно есть от изначальной привязанности к матерям, и ничего плохого в этом нет.

Многие одинаковы в том, что они совершенно не разбираются в домашнем хозяйстве и это не любят. И нечего их на эту тему насиловать, воспитывать, но и потакать всех их слабостям тоже не стоит. А так мужчины — замечательные! Без них совсем невозможно!

— В вашей жизни было несколько разводов. Что бы вы сказали тем женщинам, которые оказались в такой ситуации и думают, что их жизнь кончена?

— Первое, что советую, — не зацикливаться на этом и запомнить одно золотое правило: люди имеют право не совпадать, и в этом нет ничего ни обидного, ни унизительного. Не унижает это ни одну сторону, ни вторую. Никто не считается бракованным. Это метод проб и ошибок. Кому-то везет сразу, кому-то повезет на протяжении жизни. Но если тебе не повезло больше двух раз и тебе попался партнер, который пил в первом браке, и второго ты нашла такого же, тогда задай себе вопрос: что в тебе не так. Почему именно ты выбираешь одинаковых партнеров? Если они у тебя разные, с разными огрехами, это тоже тебя развивает. Это относится и к мужчинам, и к женщинам. Просто нужно в какой-то момент задать себе вопрос: «Почему я ставлю не на того коня? Почему именно этот выбор?» И когда ты как человек здравомыслящий (а книги, фильмы и беседы с умными людьми очень развивают) делаешь выводы и находишь причинно-следственную связь, жизнь налаживается.

Я терпеть не могу долгие стенания, жалость к себе, если она длится больше недели. Если человеку удобно жить неудобно, ходить в туфлях на два размера меньше, лишь бы это была «ничего себе обувь», — тогда это его личное право. Если человек хочет жить счастливо, он говорит себе: «Мой инстинкт самосохранения запрещает мне себя жалеть и запрещает мне жить в тоске и унынии». Во-первых, это большой грех даже с точки зрения самой качественной книги в жизни любого развитого человека — Библии.

— Насколько я знаю, ваш нынешний муж — из Могилёва. Вот у нас принято белорусских мужчин ругать: мол, они у нас безынициативные, вялые… А что вы думаете на этот счет?

— Вы знаете, я была замужем не только за белорусом. Были и евреи, и украинцы, и русские. Поэтому могу сказать всем женщинам Беларуси: не смейте ругать белорусских мужчин! Белорусские мужчины, многочисленные друзья моего мужа, — я вижу, как они относятся к своим семьям. По опыту могу сказать, мне белорусы нравятся больше всех! Качественные, если гуляют (я таких, правда, не знаю), то, наверное, очень тихо. И вообще, белорусы очень преданны семье. Я смотрю на Димину семью, я смотрю, как мы с ним живем 7 лет…

— Раз зашел разговор о семье, расскажите о вашей дочери Еве. Насколько я знаю, у нее были определенные особенности развития. Расскажите, как вы ее воспитываете, как даёте понять, что она замечательная?

— Вы знаете, меня замучили сайтом, на котором почему-то написано, что у дочери аутизм. Я когда-то в интервью сказала, что у меня ребенок 1,2 кг от рождения, пятимесячный. Были врачи, которые хотели на мне заработать, и говорили: у вашего ребенка аутизм. Из чего они это заключали, непонятно. Просто очень хотели денег. Когда я давала интервью, я рассказывала всё честно. Были журналисты, которые убирали прямую речь врача и приписывали то, чего нет.

Те, у кого дети недоношенные, знают, что у всех таких детей есть основной принцип: шаг вперед, два назад. Но это всё выравнивается с половым созреванием — до 14 лет. Да, этому нужно уделять время, особое внимание. С детства у нас был психолог, мы занимались с дочерью всем тем, что делало для нее этот принцип — «шаг вперед, два назад» — менее болезненным. И сейчас это обычный ребенок, который врёт, что ничего не задано, получает двойку, а потом исправляет её. Который говорит: «Не хочу и не буду, мне лень» и пускает скупую слезу, когда отвечаешь: «Ну-ка, встала, помыла посуду!». Найдите мне в этом хоть одно отклонение! Всё говорит о норме. Ребёнок учится в обычной районной школе. А то заболевание, которое ей приписывали, предполагает закрытые пансионные заведения.

— Расскажите немного о вашей жизненной философии. Во что вы верите, чем руководствуетесь и что вас вдохновляет?

— Я верю исключительно в труд. Но основная вера, конечно, — в Бога. Она для меня заключается в том, что ничего не надо просить, кроме одного: чтобы он дал то, что считает нужным. Он меня слышит, у нас с ним замечательные отношения. И всегда, когда я веду себя плохо, я прошу у него прощения.

Но без труда, проси — не проси у Бога, ничего не будет. Он глухо-слепо-немой по отношению к бездельникам, тунеядцам, к людям, которые поглощают только гламурные журналы и хотят всё иметь сразу, при этом ничего не делая. Труд — двигатель прогресса. И хоть уже доказано многими учёными, что Дарвин ошибся: из обезьяны труд не сделал человека — тем не менее, из человечечка человека сделать он может. Поэтому, считаю, что всё, что ты в жизни имеешь: личное, общественное, финансовое — это всё только твоя заслуга или вина.

— Уже 25 февраля во Дворце Республики вы представите большую сольную программу. Расскажите подробнее о предстоящем концерте.

— Я хотела бы всех пригласить на свой концерт, поскольку я точно знаю, что во время него у девушек и женщин исчезнет большая часть проблем, которые обсуждаются на LADY.

Я приезжаю и забираю некий «утиль». Под этим я подразумеваю то, что люди приносят с собой на концерт: огорчения, недовольство собой, нелюбовь к себе, приносят разные свои недуги, и я точно знаю, что я их отбираю. И после заключительной песни люди выходят счастливыми, летающими, смешащими друг друга, ироничными. У них меняется жизнь. Думаю, ради этого стоит прийти ко мне на концерт и вместе со мной обменяться энергией! Жду всех с нетерпением!