14 января 1944 года немецкий карательный отряд со всех сторон окружил деревню Ола. Здесь на старый Новый год собрались и местные жители – старики, женщины, дети и люди из окрестных деревень Светлогорского и Жлобинского районов.
Фашисты выгоняли сельчан из домов, где ютились по сорок человек. Повели людей на окраину деревни в огромный колхозный сарай и подожгли. Тех, кто не мог выйти из дома, – немощных, больных и стариков, каратели вытаскивали на улицу и расстреливали на морозе. Деревня горела. Боль, крики, страх… В тот кровавый день изверги уничтожили почти 2000 человек.
В послевоенное время деревню восстановили, но в 1960–70-е годы люди начали уезжать. Место страшное, пропитанное болью и кровью, а еще и отдаленное от крупных населенных пунктов. Но белорусы никогда не забудут о трагедии и страшных муках, которые испытали ни в чем не повинные люди. В 2020 году на месте сожженной деревни построили мемориальный комплекс, через год – выставочный павильон.
Директор Светлогорского историко-краеведческого музея Ирина Заяц
Директор Светлогорского историко-краеведческого музея Ирина Заяц рассказала, что все эти годы по крупицам собирали материалы о том ужасном событии – воспоминания, статьи, фотографии:
– Но этого было недостаточно, и мы решили продолжить поисковую работу с архивными учреждениями. Сделали запрос в Брянский архив: в 1945 году там проходил известный судебный процесс над немецкими преступниками, зверствовавшими как на российской территории, так и у нас. После посоветовали обратиться в ФСБ по Брянской области, куда мы направили запрос от райисполкома, затем нас переадресовали в Федеральную службу безопасности России.
Довольно скоро из ФСБ в Светлогорск пришел ответ, и музей получил копии архивных документов, среди которых приговоры, допросы свидетелей. Специалисты изучают ценнейшую информацию, которая позволит больше узнать о зверствах карательной немецкой дивизии.
О событиях в Оле на примерах своих семей знают и наши современники. Кто-то по рассказам родственников, кто-то находился рядом с деревней в тот страшный день. Вот что вспоминают местные жители.
Анатолий Сивак, агрогородок Чирковичи Светлогорского района:
– Когда немцы заняли нашу деревню, начали издеваться над людьми, многие ушли в лес, под Олу, за реку Березину. В нескольких километрах от деревни в урочище мы тоже находились. 13 января мать из лагеря пошла в Олу что-нибудь пощедровать. Попросила девочку за мной присматривать.
Мать встретилась в деревне со знакомой женщиной Акулиной. Та дала немного картошки, кусок хлеба и сала, и они пошли на улицу. Разговаривают и видят, что со стороны Жлобина черная туча из леса вышла. Немцы. Акулина говорит: Ганна, иди в лагерь, ты там сына оставила. И мама пошла. А потом послышались крики людей, автоматные очереди, зарево…
Немцы пошли дальше и нарвались на наш лагерь. Бабы голосили: не трогайте, а немцы что-то «партизан, партизан» и убегать. Через какое-то время пришли люди в маскхалатах, оказалось, наша разведка следом за фашистами шла. Капитан один рассказал, как девочка лет пяти обгоревшая из дома выползла и в снег зарылась, но фашисты ее застрелили. Говорил, а сам плакал.
После войны из Бобруйска в Здудичи возили пленных. Они там лес за рекой заготавливали и грузили на баржу. Кто-то из людей узнал немца, который сжигал Олу. Смершевцы его забрали. Потом проверили остальных, еще трех нашли, кто участвовал в поджогах.
Елена Наумович, агрогородок Чирковичи Светлогорского района:
– Родилась в 1962 году в Оле. Когда было пять лет, переехали с родителями в Чирковичи. Мама родилась в Здудичах и до войны там находилась. У бабушки была старшая дочь. Она вышла замуж и была беременна, муж ушел на фронт. Жила в деревне Мольче. Когда начались облавы, решила прийти в семью к бабушке в Здудичи. В тот день 12 января бабушку хотели угнать с детьми в Германию, но поезд разбомбили, они остались под Минском. Совсем чуть-чуть разминулись. Двоюродная сестра говорит: Анна, мы идем в Олу прятаться, раз мамы нет, пошли со мной. Она и пошла. Там переночевала, а на следующий день ее сожгли. Муж в этот же день погиб на фронте.
Татьяна Калейчик, деревня Мольча Светлогорского района:
– Отец был на фронте, мама умерла, жила с родственниками. Тогда мне было лет восемь, точной даты рождения не знаю. Из деревни перед трагедией меня с братом и сестрой в лес забрали дедушка и дядя. В Олу на старый Новый год пришло много людей из разных деревень. Когда спать ложились, пройти было невозможно.
Есть что-то надо было, и дед с дядькой попрощались с нами и пошли в Олу. А мы остались, нас в яму посадили. Утром услышали выстрелы, лай собак. Дети на дерево залезли и сказали, что деревня горит.
Людей согнали в сараи. Фашисты в хаты заходили, стреляли, потом поджигали и смотрели, чтобы никто не спасся. Рассказывали, как один человек провалился в погреб и, когда крыша стала падать, а немцев уже не было слышно, он выполз.
Одежда загорелась, плечи, ноги, но мужчина смог выползти и упал в снег. Дед и дядька погибли.
Потом на нас фашисты наткнулись, мы с другими людьми были. Говорят: партизаны, партизаны. Но какие мы партизаны, всех нас собрали по лесу и погнали в деревню под Жлобин. Там в сарай согнали. Мы прощаться начали, думали, что спалят. Но нет, переночевали. Утром полицаи подогнали плетеные корзины, в которых картошку возили, туда детей стали бросать. Матери плакали. Погнали куда-то, мы думали, что везут в детский лагерь, как в Озаричах. Но почему-то немцы нас по дороге бросили, видимо, началось наступление. Уже весна была. А потом и наши пришли.
Нас отправили в детдом. Там пожила, четыре класса окончила, на завод забрали. Получила серьезную травму, заболела. Мастер, спасибо ему, нашел моего дядю, и он забрал меня к себе в Олу.
Валентина Логвин, деревня Коротковичи Жлобинского района:
– Моя мама Антонина Никифоровна рассказывала, как в Оле была, когда немцы деревню сжигали. Некоторые жители ушли в лес. Мама попросилась жить в одной семье в деревне. У нее была сестра беременная, другая с ребенком. Утром немцы пришли в деревню. Начали выгонять людей в колхозные сараи. Кто не шел, убивали и сжигали в домах, гранаты бросали.
В сарае, куда маму согнали, загорелась крыша. Она услышала, как сестра говорит ей выскакивать – окна были низко. Так она и сделала. Почувствовала, что полоснули, но не поняла, ранена или нет. Упала в снег. Сарай горел, люди кричали… Повезло, что собака ее не обнаружила. Мама очнулась, тишина, часов шесть вечера было. Спина болела, обгорела. Оказалось, что пуля прострелила бок навылет, но не задела жизненно важных органов, по ноге тоже по косой проскочила.
Ей навстречу шли местные жители искать родственников, которые были в Оле. Сказали, что ее беременная сестра прибежала из сарая, но ранена в живот, наверное, жить не будет. Показали, где она находится. Мама нашла сестру – она кричала от боли, побыла с ней… Мама жила в лесу до марта, пока их не освободили.
Иван Колеснев, деревня Коротковичи Жлобинского района:
– У отца было четверо сыновей и жена, жили в Оле. На старый Новый год случилась беда. Фашисты пришли в деревню. Людей согнали в сарай и подожгли. Отец смог выскочить и остался жив. Остальные сгорели.
Когда крыша обваливалась, ему на голову упала балка, и он упал возле дверей. Немец увидел кровь и не застрелил, так как подумал, что мертвый. Отец нашел силы пойти к реке, где были партизаны. Потом вернулся в деревню, нашел место, выкопал ножом яму и похоронил жену и детей. Потом его забрали в партизанский отряд. После войны отец женился, у него родилось еще пятеро детей.
Мария Зыкун, деревня Рудня Светлогорского района:
– Когда сожгли Олу, я жила в другом районе. Когда переехала в Рудню, изучала историю деревни. В одном доме жил партизан Григорий Михайлович. Он хотел с собой в отряд забрать жену и четверых детей, пятым она была беременна. Но не успел. Фашисты зашли в дом, новорожденного ребенка подняли на штыки, всю семью расстреляли.
Очевидцы рассказали, когда фашисты начали издеваться над нашими людьми, 36 рудненских пошли в Олу прятаться. Был среди них шестилетний Ваня, его родителей убили. А до этого в Рудне, когда немцы с автоматами пришли, он спрятался с людьми в подвале, и остался жив. Потом люди сказали ему бежать в сторону реки Березины, где собрались рудненские, чтобы идти в Олу спасаться. Мальчик прибежал к ним, вместе добрались до деревни, а там фашисты ведут людей на расстрел. Ваня из одного пекла попал в другое и погиб вместе со всеми рудненскими людьми.
Виктор Периявец, агрогородок Чирковичи Светлогорского района:
– В нашу деревню стал ходить черный страшный мужчина – Алёкса, он был лет на пять моложе моего отца. Люди знали, что он из Олы, у него там вся семья сгорела. Незадолго до того, как в деревню пришли каратели, он пошел в лес. Взял топор, корзину, чтобы дров заготовить и лучину сделать. А в это время немцы окружили деревню. Тех, кто попытался убегать, расстреливали. Алёкса был неподалеку, залез на дерево, замаскировался. Он видел, как жену и двоих или троих его детей погнали в сарай и подожги. Когда пришел в деревню – там трупы. Он еще долго туда ходил и среди сгоревших людей своих искал.
На мою долю тоже выпало испытание – попал в лагерь в Озаричах.
Наталья Гавриленко, агрогородок Чирковичи Светлогорского района:
– В Здудичах было много бабушкиной родни, и среди них мамин двоюродный брат Семен. Когда пришли немцы, люди стали уходить в Олу прятаться. В тот трагический день молодой человек находился в крайнем доме. Когда немцы нагрянули в деревню, люди побежали спасаться в лес, он за ними. А снег по пояс. Фашисты спустили овчарку. Собака догоняла его и толкала в спину, он падал, и так несколько раз. Добежал до леса и выжил мамин двоюродный брат лишь потому, что немец боялся застрелить овчарку. Но трагедия с ним случилась позже в 1944 году – ловил рыбу на берегу реки и погиб от взрыва мины.
Валентина Говор, агрогородок Коротковичи Жлобинского района:
– Наша деревня была уничтожена, и люди собрались в Олу. По дороге встретили четырех немцев в белых накидках. Остановили нас, отвели в сторону мужиков и сказали: ваши семьи с нами остаются, а вы идите ищите мясо – коров. Не вернетесь, расстреляем. Мужики походили по лесу и пришли ни с чем. Нас всех поставили в ряд. Возле мамы стояла бабка, она кинулась в ноги немцам. Плакала и просила, чтобы нас отпустили. Отпустили и сказали, чтобы мы в Олу не шли, там нас СС уничтожит. И мы отправились в другую сторону. В Оле сгорела маминого брата жена с мальчиком.
Мария Жабыко, агрогородок Коротковичи Жлобинского района:
– Жили в поселке Октябрь, где была передовая, и после войны он не восстановился. Когда случилась трагедия, мы жили в лесу. В Оле же находился мой брат с семьей. Утром он пошел доить корову, она стояла в лесу в болоте. А семья осталась в доме. В это время немцы окружили деревню, стали выгонять людей из домов. Кто не шел, расстреливали на месте. Когда всех согнали в сарай, обложили его соломой и подожгли. Кто мог вылезать, в тех стреляли. Несколько человек из нашей деревни остались живы – как-то удалось выбраться через крышу, пока не обвалилась, и лежали как мертвые. Жена брата, его тесть и теща сгорели в сарае. Сгорели и две маленькие дочки – одной три года было, вторая только родилась. Люди вспоминали, когда невестка упала, девочка ползала и говорила: мама, мама.
Проект создан за счет средств целевого сбора на производство национального контента. Продолжение следует
Фото Татьяны Гремешкевич, копии документов предоставлены Центральным архивом ФСБ России
Источник: http://gp.by
© Правда Гомель
